Аркадий Гайдар - Том 4. В дни поражений и побед. Дневники
– Осторожнее!
Под ногами у Николая что-то зачавкало, и он поспешно вытащил увязшие по щиколотку ноги.
– Вот мерзость-то!
Прошли еще час. Лес стал редеть. Впереди между деревьями показался просвет. Вот и опушка. Прямо открывалась низкая кочковатая местность, а дальше – осока, трава, сверкающий на солнце клочок воды и снова синий загадочный лес.
– Что делать?
– Прежде всего отдохнуть, – решил Сергей, – а то сапоги полны воды, штаны тоже мокрые, а ноги как свинцом налились.
Они выбрались на сухую солнечную лужайку, сняли сапоги, разложили на траве портянки и стали советоваться. Пришли к выводу, что идти надо напрямик, а пока необходимо отдохнуть.
– Жрать охота, – заметил Николай.
Нашли неподалеку дикую яблоню. Яблоки оказались такой кислятиной, что есть их было почти невозможно. Попробовали запекать в золе – получилось нечто съедобное, и ребята закусили.
Часа через два они встали и, просохшие, отдохнувшие, отправились снова. Местность пошла более возвышенная и сухая. Лес чередовался с цветущими полянками и кустами березняка. Так прошли они еще часа три.
– Смотри! Смотри!
Под ногами спутников внезапно очутился путь, по которому проезжала телега, потому что трава была примята колесами в одну сторону.
– Ну, теперь-то мы придем. На телегах только посуху ездят.
– Живо вперед!
– Погоди! – дернул за рукав Николая Владимир.
Они обернулись. По направлению к ним ползло штук шесть чем-то груженных крестьянских подвод.
– Спросим их!
Телеги приближались. Владимир пошел навстречу и только что успел крикнуть: «Товарищи, куда дорога?» – как заметил, что через плечо у сидящих перекинуты патронташи и у пояса болтаются гранаты.
Увидав перед собой незнакомого человека, бандиты повскакали с криками:
– Стой! Кто такое?
– Красный!.. Держи!..
Владимир сорвал винтовку и, бахнув два раза, бросился в чащу. Вслед за ним загремели выстрелы. Рассыпавшись, бандиты забирали влево. Беглецы мчались вперед, как загнанные волки. Крики преследователей то стихали, то вновь усиливались.
– Цепью идут, сволочи, – задыхаясь, говорил Сергей. – Слева болото. Если лес кончится – пропали.
Лес в самом деле кончался, и поперек блеснула пробегающая речонка. Пропали!
– Сережа, смотри! Мельница!
Направо торчала из-за кустов старая водяная мельница.
Осторожно подобравшись, они заметили, что дверь у нее приоткрыта, а мельник стоит, повернувшись к ним спиной, в огороде возле ульев.
Товарищи бесшумно сквозь полуоткрытую дверь прошмыгнули в сени, оттуда по лесенке наверх и, приоткрыв маленькую дверку, очутились на небольшом, заваленном различной рухлядью чердаке. Только что они успели лечь на пол, как в хату вошел старик лет пятидесяти и поставил на стол чашку со свежим сотовым медом.
Не прошло и десяти минут, как к мельнице подкатили телеги и подбежали бандиты. Их было человек десять.
– Эй, дед Никита! – послышался громкий голос– Куда пробежал большевик с винтовкой?
– Не видал.
– Не видал, старый черт. Ты не спрятал ли его? Некуда ему деваться было. Разве в болоте утоп!
– Может, и утоп, – согласился мельник.
– Утоп! Беспременно утоп! – послышались голоса. – Деваться больше некуда.
– Туда собаке и дорога.
Ворота распахнулись, и подводы въехали во двор. Лошадей распрягли. Еще несколько человек вошли в хату.
Бандит, которого все называли Егоркою, был, очевидно, за старшего. Он распорядился, чтобы закопали убитого Владимиром Хомяка, а сам уселся на лавку.
– Чего привезли-то? – осведомился мельник.
– Разное, – ответил Егорка, – все больше из мануфактуры, кожи есть в коробках.
– С поезда, что ли?
– С поезда. Третьево дни под откос спустили.
– Оох, хоо! – закрутил головой мельник. – Беда мне с вами! Выследят – пропадешь ни за что.
– «Ни за что»! – передразнил старика другой бандит. – Нет, коли уж ты пропадешь, так не задаром… Знаешь, Егорка, как он допрежь тебя еще делал? Придет к нему солдат: «Есть, мол, дедушка, пожрать чего?» А он: «Как не быть, как не быть, голубчик, вон в погребе сметанка и сало. Доставай уж только сам, кости у меня старые». Ну, тот полезет по дури и винтовку наверху оставит – и, значит, крышка.
Бандиты довольно заржали:
– Ай да дед! Вошли еще двое.
– Ну что, закопали?
– Закопали.
Дверь широко отворилась, и бандиты принялись подтаскивать большие тюки, связки, коробки и вскоре завалили чуть не пол-избы.
«Куда же это они денут?» – думал, не отрываясь от щели, Сергей.
Мельник подошел к переднему углу, что под иконами, сдвинул оттуда стол и лавку, потом достал железный крюк, подсунул его под карниз, зацепил за конец доски и потащил. Что-то заскрипело, завизжало, и четыре настланные через весь пол половицы откатились и открыли темную дыру с ведущей вниз лестницей.
– Хитрая штука! – заметил кто-то.
– Плевое дело, а в жисть не догадаться. Старик засветил свечу и полез вниз с двумя бандитами.
– Ну, подавай!
И темная пасть ямы поглотила вскоре всю груду награбленного.
Глава 11
Когда последний тюк был сброшен в хранилище и со скрипом задвинулись половицы, мельник поставил на стол большую бутыль с водкой, ломти нарезанного сала, свернутую в кольца жирную малороссийскую колбасу. Бандиты с жадностью накинулись на еду и на выпивку. Старик пил немного сам и похаживал взад и вперед, доливая из бочонка бутыль.
– Да! – громко говорил уже порядком подвыпивший Егорка. – Вот стерва большевик! Не идет он у меня из головы. Эх! Изловить бы!
– Да уж, обработали бы в наилучшем виде, – пьянеющим языком отвечал сосед.
– Что бы ни сделали, а не поймали.
– Не поймали, так утоп.
– А ну как не поймали и не утоп? – проговорил один из бандитов. – Может, их здесь отряд целый ходит, а мы сидим да водку хлещем.
Слова его произвели сильное впечатление. Все с опаской посмотрели в густоту надвигающихся сумерек. Разговор сразу притих. Кривуля, разинув рот, так и позабыл его закрыть, а Сычук подавился куском колбасы.
– А ведь и правда, ребята, должно быть, не утоп.
– Уж не обратиться ли нам в Ракитовку? Всего пять верст, и на что спокойней.
– Давай, давай, запрягай!
– Хомяка-то как саданул!
И бандиты торопливо засуетились, запрягая лошадей.
Через несколько времени до слуха курсантов долетел удаляющийся стук колес.
Они выждали, когда старик ушел за чем-то, тихо спустились и затем как ни в чем не бывало подошли как будто снаружи.
– Эй! Кто тут есть?
Мельник выглянул из-за сарая, осел, постарел лет на двадцать и дряхлым, старческим голосом ответил, низко кланяясь:
– Никого, никого нет, господа товарищи! Один я, старичишка убогий, околачиваюсь.
– Бандиты не заезжали?
– А! Кто?
– Бандиты.
– И что вы, мои милые, зачем они заедут? Нету, нет, и не видал никогда.
Зашли в хату.
– Отец! – спросил Сергей. – Дай что-нибудь поесть.
– Можно, можно. Отчего же не дать? Вон, в подвалишке. Стар я только. Так уж вы сами. Один посветит, а двое выберут что надо. – Он услужливо совал в руки сальный огарок.
Друзья поблагодарили, но от совместного путешествия в подвал отказались… В то время как двое лазили внизу между горшками и крынками, Сергей подобрал все винтовки и держал их, пока товарищи не выбрались.
Они с волчьим аппетитом уплели все поданное на стол. Затем приказали мельнику запрячь тележку и на паре круглых, сытых лошадок покатили по мягкой дороге.
Вечером того же дня отряд курсантов не спал. Разговаривали и сильно тревожились за исчезнувших троих разведчиков.
Вдруг полночью со стороны полевого караула спокойную тишину прорезал перекатывающийся гулким эхом выстрел.
Похватались за винтовки.
– Что такое?.. В чем дело?
Оттуда к огням бежит кучка людей, и через минуту громкое и веселое «ура» перекатывается по лагерю. И при свете костров, подхваченные десятками рук, высоко подлетают возвратившиеся разведчики.
– Кто же это стрелял? – спросил кто-то.
– Часовой в нас, – смеясь, ответил Николай, – мы пропуска не знали.
– А мы Могляка вчера расколошматили, – с гордостью сказал начальник отряда, пожимая Сергею руку.
– Погодите! – ответил Сергей. – Завтра мы самого Битюга хватим да и Шакару обидим.
Через час лагерь спал, костры погасли, стихло, – но зорко всматривались в темноту часовые.
Глава 12
Атаман Битюг закинул ногу в стремя и, приподнявшись, грузно опустился на свою высокую кобылу. Бывшая петроградская этуаль, Софья Николаевна Тольская, а теперь Сонька, его жена, танцевала уже на горячем коне возле палатки, перед кучкой всадников, составлявших конвой атамана.
